Неточные совпадения
В
саду стало
тише, светлей, люди исчезли, растаяли; зеленоватая полоса лунного света отражалась черною водою пруда, наполняя
сад дремотной, необременяющей скукой. Быстро подошел человек в желтом костюме, сел рядом с Климом, тяжко вздохнув, снял соломенную шляпу, вытер лоб ладонью, посмотрел на ладонь и сердито спросил...
Это полусказочное впечатление
тихого, но могучего хоровода осталось у Самгина почти на все время его жизни в странном городе, построенном на краю бесплодного, печального поля, которое вдали замкнула синеватая щетина соснового леса — «Савелова грива» и — за невидимой Окой — «Дятловы горы», где, среди зелени
садов, прятались домики и церкви Нижнего Новгорода.
В
саду Татьяна Марковна отрекомендовала ему каждое дерево и куст, провела по аллеям, заглянула с ним в рощу с горы, и наконец они вышли в село. Было тепло, и озимая рожь плавно волновалась от
тихого полуденного ветерка.
Проходя мимо часовни, она на минуту остановилась перед ней. Там было темно. Она, с медленным, затаенным вздохом, пошла дальше, к
саду, и шла все
тише и
тише. Дойдя до старого дома, она остановилась и знаком головы подозвала к себе Райского.
Тихо тянулись дни, тихо вставало горячее солнце и обтекало синее небо, распростершееся над Волгой и ее прибрежьем. Медленно ползли снегообразные облака в полдень и иногда, сжавшись в кучу, потемняли лазурь и рассыпались веселым дождем на поля и
сады, охлаждали воздух и уходили дальше, дав простор
тихому и теплому вечеру.
Она была тоже в каком-то ненарушимо-тихом торжественном покое счастья или удовлетворения, молча чем-то наслаждалась, была добра, ласкова с бабушкой и Марфенькой и только в некоторые дни приходила в беспокойство, уходила к себе, или в
сад, или с обрыва в рощу, и тогда лишь нахмуривалась, когда Райский или Марфенька тревожили ее уединение в старом доме или напрашивались ей в товарищи в прогулке.
Аня. Мама!.. Мама, ты плачешь? Милая, добрая, хорошая моя мама, моя прекрасная, я люблю тебя… я благословляю тебя. Вишневый
сад продан, его уже нет, это правда, правда, но не плачь, мама, у тебя осталась жизнь впереди, осталась твоя хорошая, чистая душа… Пойдем со мной, пойдем, милая, отсюда, пойдем!.. Мы насадим новый
сад, роскошнее этого, ты увидишь его, поймешь, и радость,
тихая, глубокая радость опустится на твою душу, как солнце в вечерний час, и ты улыбнешься, мама! Пойдем, милая! Пойдем!..
Это было самое
тихое и созерцательное время за всю мою жизнь, именно этим летом во мне сложилось и окрепло чувство уверенности в своих силах. Я одичал, стал нелюдим; слышал крики детей Овсянникова, но меня не тянуло к ним, а когда являлись братья, это нимало не радовало меня, только возбуждало тревогу, как бы они не разрушили мои постройки в
саду — мое первое самостоятельное дело.
Ничто не изменилось в
тихой усадьбе. По-прежнему шумели буки в
саду, только их листва будто потемнела, сделалась еще гуще; по-прежнему белели приветливые стены, только они чуть-чуть покривились и осели; по-прежнему хмурились и соломенные стрехи, и даже свирель Иохима слышалась в те же часы из конюшни; только теперь уже и сам Иохим, остававшийся холостым конюхом в усадьбе, предпочитал слушать игру слепого панича на дудке или на фортепиано — безразлично.
Был
тихий летний вечер. Дядя Максим сидел в
саду. Отец, по обыкновению, захлопотался где-то в дальнем поле. На дворе и кругом было тихо; селение засыпало, в людской тоже смолк говор работников и прислуги. Мальчика уже с полчаса уложили в постель.
Несколько минут он лежал в постели, прислушиваясь к
тихому щебетанию какой-то пташки в
саду и к странному чувству, нараставшему в его сердце.
Но знакомая добрая и скучная тьма усадьбы шумела только ласковым шепотом старого
сада, навевая смутную, баюкающую, успокоительную думу. О далеком мире слепой знал только из песен, из истории, из книг. Под задумчивый шепот
сада, среди
тихих будней усадьбы, он узнавал лишь по рассказам о бурях и волнениях далекой жизни. И все это рисовалось ему сквозь какую-то волшебную дымку, как песня, как былина, как сказка.
Лаврецкий вспомнил, что и у Калягиных в
саду пел соловей; он вспомнил также
тихое движение Лизиных глаз, когда, при первых его звуках, они обратились к темному окну.
Если б я был поэт, да еще хороший поэт, я бы непременно описал вам, каков был в этот вечер воздух и как хорошо было в такое время сидеть на лавочке под высоким частоколом бахаревского
сада, глядя на зеркальную поверхность
тихой реки и запоздалых овец, с блеянием перебегавших по опустевшему мосту.
— В
саду очень хорошо, — произнесла своим
тихим голосом Фатеева.
На улицах быстро темнело. По шоссе бегали с визгом еврейские ребятишки. Где-то на завалинках у ворот, у калиток, в
садах звенел женский смех, звенел непрерывно и возбужденно, с какой-то горячей, животной, радостной дрожью, как звенит он только ранней весной. И вместе с
тихой, задумчивой грустью в душе Ромашова рождались странные, смутные воспоминания и сожаления о никогда не бывшем счастье и о прошлых, еще более прекрасных вёснах, а в сердце шевелилось неясное и сладкое предчувствие грядущей любви…
После чая, так как дождик прошел и погода на вечерней заре была
тихая и ясная, княгиня предложила идти гулять в нижний
сад и полюбоваться ее любимым местом.
Вот и мы трое идем на рассвете по зелено-серебряному росному полю; слева от нас, за Окою, над рыжими боками Дятловых гор, над белым Нижним Новгородом, в холмах зеленых
садов, в золотых главах церквей, встает не торопясь русское ленивенькое солнце.
Тихий ветер сонно веет с
тихой, мутной Оки, качаются золотые лютики, отягченные росою, лиловые колокольчики немотно опустились к земле, разноцветные бессмертники сухо торчат на малоплодном дерне, раскрывает алые звезды «ночная красавица» — гвоздика…
«Не то, всё не то, не этими мыслями я живу!» — внутренно воскликнул он и, отложив перо, долго сидел, опустошённый, наблюдая трепет звёзд над чёрными деревьями
сада.
Тихий шум ночи плыл в открытое окно, на подоконнике чуть заметно вздрагивала листва цветов.
Багряное солнце, пронизав листву
сада, светило в окна снопами острых красных лучей, вся комната была расписана-позолочена пятнами живого света,
тихий ветер колебал деревья, эти солнечные пятна трепетали, сливаясь одно с другим, исчезали и снова текли по полу, по стенам ручьями расплавленного золота.
А через неделю он услыхал в
саду тихий голос...
Синее спокойное озеро в глубокой раме гор, окрыленных вечным снегом, темное кружево
садов пышными складками опускается к воде, с берега смотрят в воду белые дома, кажется, что они построены из сахара, и все вокруг похоже на
тихий сон ребенка.
Хотели было погребсти бабеньку в Грузине, но сообразили, что из этого может выйти революция, и потому вынуждены были отказаться от этого предположения. Окончательным местом успокоения было избрано кладбище при Новодевичьем монастыре. Место уединенное,
тихое, и могила — в уголку. Хорошо ей там будет, покойно, хотя, конечно, не так удобно, как в квартире, в Офицерской, где все было под руками: и Литовский рынок, и Литовский замок, и живорыбный садок, и Демидов
сад.
Чугунов.
Тише ты! У Евлампии Николаевны гости в
саду.
В продолжение этого разговора Рославлев, ведя под руку свою невесту, шел
тихими шагами вдоль широкой аллеи, которая перерезывала на две равные половины обширный регулярный
сад, разведенный еще отцом Лидиной.
Замолчали. Саша слушал, как в звоне и гуле улетает
сад; и странно было, что сквозь его мощный рев пробивается
тихое, уютное поскрипывание карандаша по бумаге — странно и приятно.
В
саду Крылушкина ночью был какой-то покой жизни, чуткое ухо могло только подслушать, как колеблемые теплым ветерком листки перешептывались с листками, а в густой траве вели свой
тихий говор ночные козявочки.
Он сбежал, пока никто не мог его видеть, и пошел
тихим шагом на балкон и, на балконе закурив папиросу, как будто гуляя, пошел в
сад по тому направлению, по которому она пошла. Он не сделал двух шагов в аллее, как за деревьями мелькнула плисовая безрукавка на розовом растегае и красный платок. Она шла куда-то с другой бабой. «Куда-то они шли?»
В
саду, но дворе, на улице хохотали, кричали, а в душной комнате становилось всё
тише.
Посидев несколько минут молча, Илья пошёл домой. Там, в
саду, пили чай под жаркой тенью деревьев, серых от пыли. За большим столом сидели гости:
тихий поп Глеб, механик Коптев, чёрный и курчавый, как цыган, чисто вымытый конторщик Никонов, лицо у него до того смытое, что трудно понять, какое оно. Был маленький усатый нос, была шишка на лбу, между носом и шишкой расползалась улыбка, закрывая узкие щёлки глаз дрожащими складками кожи.
Когда случилось внезапное появление Плодомасова у дверей молодой бранки Байцуровой, на дворе, по причине короткого осеннего дня, стояла уже густая, непроницаемая тьма; моросил мелкий, частый дождик, и
тихий, но упругий ветер уныло выл и шумел за выходящими в
сад окнами боярышниной опочивальни.
— Зимой служил он у Омона, а в нынешний сезон, был слух, где-то за городом, в
садах… Постарел! Прежде, случалось, летним делом, приносил домой рублей по десять в день, а теперь повсеместно дела стали
тихие, мается старичок.
И сидели себе старые люди на призьбах (завалинках), а молодые под тынами, в густой тени от хат да от вишневых
садов, так что и разглядеть было невозможно, и только
тихий говор людской слышался там и сям, а то и сдержанный смех или иной раз — неосторожный поцелуй какой-нибудь молодой пары…
Он пошел с пригорка, а Харько все-таки посвистал еще, хоть и
тише… Пошел мельник мимо вишневых
садов, глядь — опять будто две больших птицы порхнули в траве, и опять в тени белеет высокая смушковая шапка да девичья шитая сорочка, и кто-то чмокает так, что в кустах отдается… Тьфу ты пропасть! Не стал уж тут мельник и усовещивать проклятого парня, — боялся, что тот ему ответит как раз по-прошлогоднему… И подошел наш Филипп
тихими шагами к вдовиному перелазу.
По ночам, после спектакля, мы иногда бродили с Нелюбовым по
саду. В
тихой, освещенной огнями зелени повсюду уютно стояли белые столики, свечи горели не колеблясь в стеклянных колпачках. Женщины и мужчины как-то по-праздничному, кокетливо и значительно улыбались и наклонялись друг к другу. Шуршал песок под легкими женскими ножками…
В раскрытое окно лился из
сада, вместе с
тихим и тёплым ночным ветром, шелест листьев, запах земли и сырой кожи, сегодня утром содранной с Гнедка и распяленной на стене амбара.
На улице — тихо и темно. По небу быстро летели обрывки туч, по мостовой и стенам домов ползли густые тени. Воздух был влажен, душен, пахло свежим листом, прелой землёй и тяжёлым запахом города. Пролетая над
садами, ветер шелестел листвой деревьев —
тихий и мягкий шёпот носился в воздухе. Улица была узка, пустынна и подавлена этой задумчивой тишиной, а глухой грохот пролётки, раздававшийся вдали, звучал оскорбительно-нахально.
И этот мир чудился в
тихом ароматном воздухе, полном неги и соловьиных мелодий, в молчании спящего
сада, в ласкающем свете поднимающейся луны… Озеро проснулось после дневного сна и легким ворчаньем давало знать о себе человеческому слуху…
Опять светло, опять дивный
сад, опять поют птички, и слышится упоительная,
тихая музыка…
Погода на ту пору стояла
тихая, теплая, и обе девушки и́з
саду почти не выходили, они бывали в доме только за обедом и за чаем.
Сколько царь ни уговаривал ее переселиться в столицу, Звезда Хорасана ему не внимала, не хотела менять
тихого жилья в прохладных
садах и роскошных палатах на шум ордынской столицы.
И, взявши Дуню под руку, скорыми шагами пошла из
саду, за ней
тихими неровными стопами поплелась и Дарья Сергевна.
Но было за этим ужином шумно и весело и раздавались еще после него оживленные речи, которые не все переговорились под кровлей Евангела до поздней ночи, и опять возобновились в
саду, где гости и провожавший их хозяин остановились на минуту полюбоваться
тихим покоем деревьев, трав и цветов, облитых бледно-желтым светом луны.
Воображаю: тихий-тихий, темный-темный
сад, и в тишине едва слышатся глухие рыдания…
Последняя осенняя ночь, Белградская ночь, с её бархатным небом, с
тихим плеском Дуная, с нежным шепотом каштанов и яблонь в
саду…
Алые краски заката давно погасли.
Тихий, прохладный июльский вечер уже сплел над
садом прозрачную паутину своих грустных сумерек. В окнах большого здания засветились огни. И Бог знает почему, напомнили эти освещенные окна института другие далекие огни Милице Петрович: золотые огни белградских домов и крепости, и огромного дома скупщины, отраженные черными в вечерний поздний час водами Дуная.
На
тихой Старо-Дворянской улице серел широкий дом с большими окнами. Густые ясени через забор
сада раскинули над тротуаром темный навес. Варвара Васильевна позвонила. Вошли в прихожую. В дверях залы появилась молодая дама в светлой блузе — белая и полная, с красивыми синими глазами.
Вдали темнели горы… Одинокая полночная звезда стояла прямо перед нами. Кругом слышался
тихий шелест чинар в
саду, и пахло розами невыразимо сладко.
Прозрачные, слабо светящиеся майские сумерки,
тихие белые улицы, запах душистых тополей из
садов.
Случилось то же, что, бывает, случается в очень
тихую и сильно морозную погоду. Вечер, мутная, морозная мгла, в которой ничего не разберешь. Пройдет ночь, утром выйдешь — и в ясном, солнечном воздухе стоит голый вчера,
сад, одетый алмазным инеем, в новой, особенной, цельной красоте. И эта красота есть тихо осевшая вчерашняя мгла.